Неточные совпадения
Только тем, что в такую неправильную
семью, как Аннина, не пошла бы хорошая, Дарья Александровна и объяснила
себе то, что Анна,
с своим знанием людей, могла
взять к своей девочке такую несимпатичную, нереспектабельную Англичанку.
— А где немцы сору
возьмут, — вдруг возразил Захар. — Вы поглядите-ка, как они живут! Вся
семья целую неделю кость гложет. Сюртук
с плеч отца переходит на сына, а
с сына опять на отца. На жене и дочерях платьишки коротенькие: всё поджимают под
себя ноги, как гусыни… Где им сору
взять? У них нет этого вот, как у нас, чтоб в шкапах лежала по годам куча старого изношенного платья или набрался целый угол корок хлеба за зиму… У них и корка зря не валяется: наделают сухариков да
с пивом и выпьют!
— Без грозы не обойдется, я сильно тревожусь, но, может быть, по своей доброте, простит меня. Позволяю
себе вам открыть, что я люблю обеих девиц, как родных дочерей, — прибавил он нежно, — обеих на коленях качал, грамоте вместе
с Татьяной Марковной обучал; это — как моя
семья. Не измените мне, — шепнул он, — скажу конфиденциально, что и Вере Васильевне в одинаковой мере я
взял смелость изготовить в свое время, при ее замужестве, равный этому подарок, который, смею думать, она благосклонно примет…
Одним словом, можно бы было надеяться даже-де тысяч на шесть додачи от Федора Павловича, на
семь даже, так как Чермашня все же стоит не менее двадцати пяти тысяч, то есть наверно двадцати восьми, «тридцати, тридцати, Кузьма Кузьмич, а я, представьте
себе, и семнадцати от этого жестокого человека не выбрал!..» Так вот я, дескать, Митя, тогда это дело бросил, ибо не умею
с юстицией, а приехав сюда, поставлен был в столбняк встречным иском (здесь Митя опять запутался и опять круто перескочил): так вот, дескать, не пожелаете ли вы, благороднейший Кузьма Кузьмич,
взять все права мои на этого изверга, а сами мне дайте три только тысячи…
— Потому что наше вино сурьезное, — в один голос говорили приказчики, да и обойдется дешевле, потому что мы его на всяком месте сделать можем. Агличин, примерно, за свою бутылку рубль просит, а мы полтинник
возьмем; он
семь гривен, а мы — сорок копеечек. Мы, сударь, лучше у
себя дома лишних десять копеечек накинем, нежели против агличина сплоховать! Сунься-ко он в ту пору
с своей малагой — мы ему нос-то утрем! Задаром товар отдадим, а уж своих не сконфузим!
Вы соблазнили прекрасного молодого человека, который, быть может, если бы не встретился
с вами,
взял бы
себе законную подругу жизни из хорошей
семьи своего круга и был бы теперь, как все.
Одна из таких крестьянских
семей, удалившись в побор, оставила в избе девочку лет тринадцати, которую
с собою нельзя было
взять, потому что она недомогала и притом у нее совсем не было ни обуви, ни одежи.
— Не здесь, князь; мы место для беседы найдем укромное, без лишних людей, да и тебя
с семьей беспокоить мне не приходится, я его
с собой возьму… Пойдем, князь Воротынский, — он
с особой иронией подчеркнул его титул, — по приказу царя и великого князя всея Руси Иоанна Васильевича, ты мой пленник! — торжественно произнес Малюта, подходя к Владимиру и кладя ему руку на плечо.
Павел Флегонтыч. Найти возможность быть ныне в
семь часов вечера в Садовой, у Сухаревой башни…
Возьмите с собою Медовицыну, скажите ей, что вы хотите посетить бедное семейство… одни, без свидетелей… Знаю ваше прекрасное сердце — это случается
с вами не в первый раз… Выйдите из кареты… на углу переулка будут вас ждать… Если вы доверяетесь чести моей, я сам провожу вас к вашему отцу, но, проводив, оставлю вас.
Тут он увидал разницу между неверными турками и своими единоверными нижегородцами и сразу понял, что ему от этих не отвертеться; сразу же, в удовлетворение его долгов кредиторам, был продан
с торгов его дом, который был так ничтожен, что пошел всего за 45 рублей. После этого Баранщиков был на время выпущен из тюрьмы, но теперь
семья его лишилась даже приюта, которого у нее не отнимали, пока отец странствовал, ел кашу, служил в янычарах и, опротивев одной жене, подумывал
взять себе еще одну, новую.
Тогда заимодавцы привели рабов и велели им при
себе же
взять все, что было в доме у Фалалея, и вынести на базар, а
семью его из обобранного дома выгнали и самый дом заперли большим замком и ключ отдали известному в Аскалоне доимщику Тивуртию,
с тем, чтобы он этот дом продал и вырученные деньги поделил между всеми, кому Фалалей должен.
— Не извольте беспокоиться. Пошлите, ваша милость, суседскому королю
с почтовым голубем эстафет: в энтот, мол, вторник в
семь часов утречком пусть со всем войском к границе изволят прибыть. Оружия ни холодного, ни горячего чтоб только
с собой не брали, — наши, мол, тоже не
возьмут… И королевскую большую печать для правильности слова приложите, только всего и расходов.